Как журналист, аккредитованный в Центральной избирательной комиссии и немного осведомленный о том, какие ветры веют в этом ведомстве сегодня, я берусь утверждать, что трендом является ставка на максимальную прозрачность выборов всех уровней.
Другим актуальным направлением работы Центризбиркома является снижение бюрократической нагрузки на кандидатов, упрощение процедуры регистрации участников гонки, снижение муниципального барьера, одним словом, меры, направленные на то, чтобы участие в любых выборах было по силам как можно более широкому кругу соискателей кресел.
Однако, похоже, что московским оппозиционерам это плохо помогает.
Один из кандидатов, Любовь Соболь, заявляла, например, о провокациях в отношении ее агитаторов. Мол неизвестные злоумышленники облили фекалиями ее активистов и агитационные кубы. Были истории с «фабриками» по подделке подписей. Причем, опять же за оппозиционных кандидатов.
Такие заявления, сделанные заранее, позволят им поднять шум, когда выяснится, что с подписями есть проблемы.
Что стоит за их декларациями?
Говорит заведующий кафедрой прикладной политологии Финансового университета при Правительстве Российской Федерации Константин СИМОНОВ:
«Правила игры были известны давно, я имею в виду то, как формируется Московская городская Дума, сколько нужно подписей и прочее. У оппозиции было два формата участия в этой кампании. Можно было заранее заявить, что собрать подписи невозможно, в эти игры мы не играем, и начинать акции против самих выборов, агитацию за неявку на них, требовать изменения законодательства и так далее. Но начинать эту кампанию, конечно, не сейчас, а загодя. Оппозиционеры должны были объявить, что правила игры, на их взгляд, настолько нечестны, что они не будут в ней участвовать, не станут собирать подписи, призывают саботировать выборы. Среди них есть депутаты муниципального уровня, они могли бы троллить власть доступными им способами.
Второй вариант — сказать, что считают правила игры жесткими, не совсем честными, но принимают вызов. Мы собираем подписи, разворачиваем агитационную кампанию, говорим власти, что она нас не запугает и не остановит.
Вообще-то, оппозиция именно этот путь и выбрала. Она сосредоточила усилия на том, чтобы показать власти, что она может ее обыграть по ее собственным правилам. Были установлены «кубы», создан центр сбора подписей, проводились акции.
Но если вы приняли этот вызов, то возникает вопрос: соответствуете вы ему или нет. Уже поздно говорить, что вы отказываетесь от участия в выборах. Если вы не в состоянии собрать нужное количество подписей, то вопрос к вам: зачем, если вы считали правила нечестными, вы согласились по ним играть? Зачем говорили, что способны победить даже на чужом поле?
Если подписи все же будут собраны, и оппозиция станет уверять, что к ней применяются какие-то особые правила, подписи не признаются, хотя они подлинные, то возникает поле для трактовки, предмет для споров. Встанет вопрос о том, насколько убедительны доводы оппозиции, о том, что ее умышленно не допускают до выборов.
Если же оппозиция не предъявит собранные подписи, или они будут откровенной халтурой, тогда и говорить не о чем.
Прогнозы строить рано, но если звучат нервные заявления, то можно сделать вывод: что-то у оппозиции не сложилось на этапе сбора подписей. В 2014 году кампанию по выборам в Московскую городскую Думу оппозиция провалила полностью, и никаких особых бунтов за этим не последовало. Навальный и его единомышленники в целом признали поражение, признали, что оказались неподготовленными.
